Forwarded from Тексты Тела (Natalia/Наталия Press/Пресс)
СТИГ ДАГЕРМАН Из эссе "Наша жажда утешения неутолима":
"....не в моей власти всё время смотреть на море и сравнивать его свободу с моей. Настанет время, когда мне придётся обернуться, посмотреть на берег и встретиться с теми, кто притесняет меня. И тогда я буду вынужден признать, что человек создал такие формы жизни, которые, по крайней мере на первый взгляд, обладают большей силой, чем он сам. Несмотря на всю мою новообретенную свободу я не способен победить их и могу лишь стонать под их пятой. Однако, я понимаю, какие требования к людям невозможны, а какие – неизбежны. В некотором роде, видится мне, мы навсегда или по крайней мере надолго лишены свободы определенного характера. Той свободы, которая есть у существ, обладающих своей стихией. У рыб – одна стихия, у птиц – другая, у обитающих на суше зверей – третья. Человек же остается чужаком, для которого перемещение в любой из этих стихий влечёт за собой неизбежный риск. У Торо был хотя бы лес в Уолдене – но где теперь тот лес, где человек может доказать миру, что способен жить свободной жизнью, вне жёстких рамок общественных форм?
Я вынужден ответить: нигде. Если я хочу жить свободной жизнью, то пока что вынужден оставаться в этих стенах. Значит, мир сильнее меня. Мне нечего противопоставить его власти, кроме себя самого – а с другой стороны, что ещё у меня есть? Ибо до тех пор, пока я не позволю им победить, кое-какой силой обладаю и я. И сила моя ужасает до тех пор, пока я способен противопоставить свои слова словам мира, ибо тот, кто строит тюрьмы, обычно более косноязычен, чем тот, кто строит свободу. И власть моя станет безграничной в тот день, когда у меня не останется ничего, кроме молчания, когда мне больше нечем будет защитить свое достоинство, ибо живое молчание неуязвимо для всех топоров мира".
"....не в моей власти всё время смотреть на море и сравнивать его свободу с моей. Настанет время, когда мне придётся обернуться, посмотреть на берег и встретиться с теми, кто притесняет меня. И тогда я буду вынужден признать, что человек создал такие формы жизни, которые, по крайней мере на первый взгляд, обладают большей силой, чем он сам. Несмотря на всю мою новообретенную свободу я не способен победить их и могу лишь стонать под их пятой. Однако, я понимаю, какие требования к людям невозможны, а какие – неизбежны. В некотором роде, видится мне, мы навсегда или по крайней мере надолго лишены свободы определенного характера. Той свободы, которая есть у существ, обладающих своей стихией. У рыб – одна стихия, у птиц – другая, у обитающих на суше зверей – третья. Человек же остается чужаком, для которого перемещение в любой из этих стихий влечёт за собой неизбежный риск. У Торо был хотя бы лес в Уолдене – но где теперь тот лес, где человек может доказать миру, что способен жить свободной жизнью, вне жёстких рамок общественных форм?
Я вынужден ответить: нигде. Если я хочу жить свободной жизнью, то пока что вынужден оставаться в этих стенах. Значит, мир сильнее меня. Мне нечего противопоставить его власти, кроме себя самого – а с другой стороны, что ещё у меня есть? Ибо до тех пор, пока я не позволю им победить, кое-какой силой обладаю и я. И сила моя ужасает до тех пор, пока я способен противопоставить свои слова словам мира, ибо тот, кто строит тюрьмы, обычно более косноязычен, чем тот, кто строит свободу. И власть моя станет безграничной в тот день, когда у меня не останется ничего, кроме молчания, когда мне больше нечем будет защитить свое достоинство, ибо живое молчание неуязвимо для всех топоров мира".
Петроград. 1919
И мы забыли навсегда,
Заключены в столице дикой,
Озёра, степи, города
И зо́ри родины великой.
В кругу кровавом день и ночь
Болит жестокая истома…
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома,
За то, что, город свой любя,
А не крылатую свободу,
Мы сохранили для себя
Его дворцы, огонь и воду.
Иная близится пора,
Уж ветер смерти сердце студит,
Но нам священный град Петра
Невольным памятником будет.
1919 г.
Анна Ахматова
...
Сегодня День Города....
И мы забыли навсегда,
Заключены в столице дикой,
Озёра, степи, города
И зо́ри родины великой.
В кругу кровавом день и ночь
Болит жестокая истома…
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома,
За то, что, город свой любя,
А не крылатую свободу,
Мы сохранили для себя
Его дворцы, огонь и воду.
Иная близится пора,
Уж ветер смерти сердце студит,
Но нам священный град Петра
Невольным памятником будет.
1919 г.
Анна Ахматова
...
Сегодня День Города....
"Голос Лиры: Зачем они разрушили наш дом?
Фанчу: В который раз тебе повторяю...(По слогам.)...они испытывают бомбы, взрывные и зажигательные. А ты еще говоришь, что это я - беспамятный.
Голос Лиры: А места поподходящей им не найти?
Фанчу: Если бы все было так просто...Бомбы надо испытывать в населенном пункте!
Голос Лиры: Это еще зачем?
Фанчу: ...Зачем-зачем...Зачем же еще, как не затем, чтобы посмотреть, что из этого выйдет?
Голос Лиры: И что?
Фанчу: И что? А то, что если бомба много народу перебьет, значит, бомба хорошая. А если нет - значит, бомба не годится и больше такие не фабрикуют.
...
...
Голос Лиры: Я уже ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. (Жалобно). Почему же эта война все никак не кончится?...Никак им не остановиться?
Фанчу: Конечно нет. Генерал сказал, что не остановится, пока не захватит все, до последнего метра".
Пожилые баски Фанчу и Лира скоро умрут под завалами во время бомбардировки Герники. Их диалог происходит уже во время бомбежки, причем Лиру угораздило пойти в туалет перед самым началом налета. А потом случился прилет и ее завалило прямо в нужнике. Супруги переговариваются через разрушенную стену...Им осталось жить немного.
"Герника" - одна из ранних абсурдистских пьес Фернандо Аррабаля, написанная в 1959 году.
Теперь ее можно прочитать на русском в книге, только что изданной Яромир Хладик Пресс и Носорог - "Четыре пьесы". Перевод Павла Рыжакова.
Фанчу: В который раз тебе повторяю...(По слогам.)...они испытывают бомбы, взрывные и зажигательные. А ты еще говоришь, что это я - беспамятный.
Голос Лиры: А места поподходящей им не найти?
Фанчу: Если бы все было так просто...Бомбы надо испытывать в населенном пункте!
Голос Лиры: Это еще зачем?
Фанчу: ...Зачем-зачем...Зачем же еще, как не затем, чтобы посмотреть, что из этого выйдет?
Голос Лиры: И что?
Фанчу: И что? А то, что если бомба много народу перебьет, значит, бомба хорошая. А если нет - значит, бомба не годится и больше такие не фабрикуют.
...
...
Голос Лиры: Я уже ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. (Жалобно). Почему же эта война все никак не кончится?...Никак им не остановиться?
Фанчу: Конечно нет. Генерал сказал, что не остановится, пока не захватит все, до последнего метра".
Пожилые баски Фанчу и Лира скоро умрут под завалами во время бомбардировки Герники. Их диалог происходит уже во время бомбежки, причем Лиру угораздило пойти в туалет перед самым началом налета. А потом случился прилет и ее завалило прямо в нужнике. Супруги переговариваются через разрушенную стену...Им осталось жить немного.
"Герника" - одна из ранних абсурдистских пьес Фернандо Аррабаля, написанная в 1959 году.
Теперь ее можно прочитать на русском в книге, только что изданной Яромир Хладик Пресс и Носорог - "Четыре пьесы". Перевод Павла Рыжакова.
Граф Сергей Дмитриевич Шереметев - в письме историку С.Ф. Платонову в 1918 году, незадолго до смерти: "У меня чувство, что нахожусь на поезде, который только что соскочил с рельсов...сон плохой и некоторая понятная удрученность вместе с чувством отчужденности в сношениях с людьми, общение с которыми мне привычно и дорого. Многие сидят по тюрьмам, а многие гораздо дальше".
Forwarded from Подосокорский
Об увольнении театроведа Марины Дмитревской. Вот ее открытое заявление:
"Мой официальный текст.
Друзья! Во избежание кривотолков.
Сегодня меня вызвали в ректорат. В полутемном ректоратском закутке работницы отдела кадров А. С. Бровко и А. В. Романова зачитали мне приказ ректора Пахомовой Н. В. о моем увольнении «за совершение работником, выполняющим воспитательные функции, аморального проступка, несовместимого с продолжением данной работы». Имеется в виду решение Дзержинского суда об административном правонарушении и штрафе в 30 000.
Но дело не завершено, жалоба на решение суда первой инстанции подана, но Городской суд ее еще не рассмотрел, так что решение районного суда не вступило в законную силу.
Штраф уплачен. Ограничений в роде деятельности в решении суда нет.
Лирика. Вся процедура была абсолютным оскорблением всей моей жизни на Моховой. В 1971 я пришла учиться, в 1977 поступила в аспирантуру и с тех пор никуда не девалась. Во врученной мне трудовой книжке – только благодарности и ступени роста: аспирант-преподаватель-старший преподаватель… профессор… Это к вопросу о воспитательной работе и моем увольнении (урок для студентов).
Две недели назад состоялся Совет моего родного театроведческого факультета, который принял решение о продолжении моей работы в институте и о необходимости прямого контакта с ректором Пахомовой Н. В. (она была приглашена для разговора на следующий Совет). Я безмерно горжусь коллегами.
Посоветовалась с адвокатами, увольнение совершено с рядом очень серьезных нарушений, что дает право подать в суд. Лирически подавать в суд на то место, где провел полвека, трудно, юридически – то ли бессмысленно, то ли нет, но пока я размышляла над поступком ректора, она разослала по институту приказ, не допускающий меня до студентов. Так что в суд буду подавать.
В общем, «дорогая Моховая», как пели мы всю жизнь… Кажется, с нашего факультета (а он всегда был – чистая Швейцария) последний раз увольняли И. И. Шнейдермана в 1949 году во время кампании борьбы с космополитизмом."
"Мой официальный текст.
Друзья! Во избежание кривотолков.
Сегодня меня вызвали в ректорат. В полутемном ректоратском закутке работницы отдела кадров А. С. Бровко и А. В. Романова зачитали мне приказ ректора Пахомовой Н. В. о моем увольнении «за совершение работником, выполняющим воспитательные функции, аморального проступка, несовместимого с продолжением данной работы». Имеется в виду решение Дзержинского суда об административном правонарушении и штрафе в 30 000.
Но дело не завершено, жалоба на решение суда первой инстанции подана, но Городской суд ее еще не рассмотрел, так что решение районного суда не вступило в законную силу.
Штраф уплачен. Ограничений в роде деятельности в решении суда нет.
Лирика. Вся процедура была абсолютным оскорблением всей моей жизни на Моховой. В 1971 я пришла учиться, в 1977 поступила в аспирантуру и с тех пор никуда не девалась. Во врученной мне трудовой книжке – только благодарности и ступени роста: аспирант-преподаватель-старший преподаватель… профессор… Это к вопросу о воспитательной работе и моем увольнении (урок для студентов).
Две недели назад состоялся Совет моего родного театроведческого факультета, который принял решение о продолжении моей работы в институте и о необходимости прямого контакта с ректором Пахомовой Н. В. (она была приглашена для разговора на следующий Совет). Я безмерно горжусь коллегами.
Посоветовалась с адвокатами, увольнение совершено с рядом очень серьезных нарушений, что дает право подать в суд. Лирически подавать в суд на то место, где провел полвека, трудно, юридически – то ли бессмысленно, то ли нет, но пока я размышляла над поступком ректора, она разослала по институту приказ, не допускающий меня до студентов. Так что в суд буду подавать.
В общем, «дорогая Моховая», как пели мы всю жизнь… Кажется, с нашего факультета (а он всегда был – чистая Швейцария) последний раз увольняли И. И. Шнейдермана в 1949 году во время кампании борьбы с космополитизмом."
Forwarded from Sobor2000 (Сергей Круглов)
День рождения Пушкина. Картинка Резо Габриадзе. Пушкин сидит на заборе, смотрит в лужу и видит в ней себя и прекрасную даму.
Forwarded from АРТ-ПРОП: Два вождя после дождя
Советский плакат 1937 года. ""Товарищ, верь: взойдёт она, Звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна,..." Художник - Кноблок Борис Георгиевич, Заслуженный деятель искусств РСФСР. Лауреат Сталинской и Государственной премии Татарской АССР.
Год назад. Каховская ГЭС. Навсегда в памяти обожженные солнцем лица и руки стариков, сидевших на крышах и эти резиновые тапки в глине - единственная обувь. И скукоженные высохшие документы, которые удалось спасти. И отсутствие документов. И утонувшие животные. И ....
Находясь в России, больше ничего не напишу. Но никогда не забуду.
Находясь в России, больше ничего не напишу. Но никогда не забуду.
Forwarded from ГУМСклад
Кроме очевидных действий, вроде сортировки и выдачи вещей, закупок для «гуманитарного набора» и бесконечной уборки на Гумскладе, мы делаем много внутренней невидимой работы.
Так недавно мы провели большое подробное анкетирование семей, приходящих за поддержкой на Гумсклад. Чтобы лучше понимать количество запросов на ту или иную помощь и в общем померить «температуру по больнице».
Так, например, мы узнали, что у 23% семей доход — меньше или около 10 тыс. рублей в месяц на человека, а у 32% — 10-15 тыс. Наверное, на такую сумму можно жить условно нормально, но в каком-то другом, волшебном мире. Там, где не надо раз в полгода искать новое съемное жилье или работу, потому что арендатор или бригадир вдруг решил, что больше не будет сдавать жилье или работать с «приезжими» (на самом деле там плохое слово на букву х…). 10 тыс. рублей — шикарная сумма в мире, где никто не болеет и не надо тратить единственную отложенную заначку на дорогие лекарства. Где одежда не рвется и не пачкается, дети не просят игрушек и сладкого, и можно всей семьей из 3 поколений комфортно спать на одной подушке под одним одеялом.
К сожалению, мы все живем не в этом сказочном мире. И для большинства посетителей Гумсклада та поддержка, которую можно получить, очень существенна — это можно увидеть даже по субъективным ответам на диаграмме. И в несколько раз превосходит реальный бюджет Гумсклада. Но чтобы продолжать помогать на том же уровне, очень нужно дособрать пожертвований на этот самый бюджет. На данный момент собрано 228 из 370 тыс. рублей. Это очень много, спасибо огромное всем, кто уже внес свой вклад, но недостаточно.
Пожалуйста, поддержите Гумсклад любой суммой. Если у вас есть такая возможность, подпишитесь на регулярные платежи. Так можно будет планировать бюджет и прогнозировать закупки. А также это избавит команду от тревожного треммора в конце месяца, когда не понятно, а будет ли следующий.
Спасибо, что помогаете помогать! Гумсклад существует только благодаря вам!
Так недавно мы провели большое подробное анкетирование семей, приходящих за поддержкой на Гумсклад. Чтобы лучше понимать количество запросов на ту или иную помощь и в общем померить «температуру по больнице».
Так, например, мы узнали, что у 23% семей доход — меньше или около 10 тыс. рублей в месяц на человека, а у 32% — 10-15 тыс. Наверное, на такую сумму можно жить условно нормально, но в каком-то другом, волшебном мире. Там, где не надо раз в полгода искать новое съемное жилье или работу, потому что арендатор или бригадир вдруг решил, что больше не будет сдавать жилье или работать с «приезжими» (на самом деле там плохое слово на букву х…). 10 тыс. рублей — шикарная сумма в мире, где никто не болеет и не надо тратить единственную отложенную заначку на дорогие лекарства. Где одежда не рвется и не пачкается, дети не просят игрушек и сладкого, и можно всей семьей из 3 поколений комфортно спать на одной подушке под одним одеялом.
К сожалению, мы все живем не в этом сказочном мире. И для большинства посетителей Гумсклада та поддержка, которую можно получить, очень существенна — это можно увидеть даже по субъективным ответам на диаграмме. И в несколько раз превосходит реальный бюджет Гумсклада. Но чтобы продолжать помогать на том же уровне, очень нужно дособрать пожертвований на этот самый бюджет. На данный момент собрано 228 из 370 тыс. рублей. Это очень много, спасибо огромное всем, кто уже внес свой вклад, но недостаточно.
Пожалуйста, поддержите Гумсклад любой суммой. Если у вас есть такая возможность, подпишитесь на регулярные платежи. Так можно будет планировать бюджет и прогнозировать закупки. А также это избавит команду от тревожного треммора в конце месяца, когда не понятно, а будет ли следующий.
Спасибо, что помогаете помогать! Гумсклад существует только благодаря вам!
Forwarded from Дом Галича
ПЕСНЯ ОБ ОТЧЕМ ДОМЕ
Ты не часто мне снишься, мой Отчий Дом,
Золотой мой, недолгий век.
Но все то, что случится со мной потом, —
Все отсюда берет разбег!
Здесь однажды очнулся я, сын земной,
И в глазах моих свет возник.
Здесь мой первый гром говорил со мной,
И я понял его язык.
Как же странно мне было, мой Отчий Дом,
Когда Некто с пустым лицом
Мне сказал, усмехнувшись, что в доме том
Я не сыном был, а жильцом.
Угловым жильцом, что копит деньгу —
Расплатиться за хлеб и кров.
Он копит деньгу и всегда в долгу,
И не вырвется из долгов!
— А в сыновней верности в мире сем
Клялись многие — и не раз! —
Так сказал мне Некто с пустым лицом
И прищурил свинцовый глаз.
И добавил:
— А впрочем, слукавь, солги —
Может, вымолишь тишь да гладь!..
Но уж если я должен платить долги,
То зачем же при этом лгать?!
И пускай я гроши наскребу с трудом,
И пускай велика цена —
Кредитор мой суровый, мой Отчий Дом,
Я с тобой расплачусь сполна!
Но когда под грохот чужих подков
Грянет свет роковой зари —
Я уйду, свободный от всех долгов,
И назад меня не зови.
Не зови вызволять тебя из огня,
Не зови разделить беду.
Не зови меня!
Не зови меня…
Не зови —
Я и так приду!
1972
Ты не часто мне снишься, мой Отчий Дом,
Золотой мой, недолгий век.
Но все то, что случится со мной потом, —
Все отсюда берет разбег!
Здесь однажды очнулся я, сын земной,
И в глазах моих свет возник.
Здесь мой первый гром говорил со мной,
И я понял его язык.
Как же странно мне было, мой Отчий Дом,
Когда Некто с пустым лицом
Мне сказал, усмехнувшись, что в доме том
Я не сыном был, а жильцом.
Угловым жильцом, что копит деньгу —
Расплатиться за хлеб и кров.
Он копит деньгу и всегда в долгу,
И не вырвется из долгов!
— А в сыновней верности в мире сем
Клялись многие — и не раз! —
Так сказал мне Некто с пустым лицом
И прищурил свинцовый глаз.
И добавил:
— А впрочем, слукавь, солги —
Может, вымолишь тишь да гладь!..
Но уж если я должен платить долги,
То зачем же при этом лгать?!
И пускай я гроши наскребу с трудом,
И пускай велика цена —
Кредитор мой суровый, мой Отчий Дом,
Я с тобой расплачусь сполна!
Но когда под грохот чужих подков
Грянет свет роковой зари —
Я уйду, свободный от всех долгов,
И назад меня не зови.
Не зови вызволять тебя из огня,
Не зови разделить беду.
Не зови меня!
Не зови меня…
Не зови —
Я и так приду!
1972
Друзья, может, кому-то будет интересны эти вакансии? И да, будем соседями со мной:)
Forwarded from Дом Галича
Дорогие друзья! Разыскиваются два продавца для лавочки при культурном проекте "Дом Галича". Это нечто среднее между книжным клубом и мини- выставочным пространством, где проходят камерные выставки, книжные презентации и встречи с интересными людьми. Находится заведение во дворе Фонтанного дома, места там - как на кухне, но и степень комфорта примерно такая же. Пока продажи происходят преимущественно во время мероприятий, но магазин открыт постоянно. Продаются там картины, книги и авторские сувениры, ассортимент связан с мероприятиями и все время меняется.
Смена с 12 до 21, оплата - 1500 р. за выход + 5% от продаж в свою смену.
Важно умение рассказывать о происходящих в "Доме Галича" событиях и наличие собственного (хотя бы пассивного) интереса к ним. В идеале мы ищем членов команды, а не безразличных наемных работников. Со своей стороны готовы всеми силами обеспечивать удобство, приятную атмосферу, своевременную оплату, дружелюбие и общий адекват.
Обращайтесь к Кире
@kira0mai
+79117941091
Смена с 12 до 21, оплата - 1500 р. за выход + 5% от продаж в свою смену.
Важно умение рассказывать о происходящих в "Доме Галича" событиях и наличие собственного (хотя бы пассивного) интереса к ним. В идеале мы ищем членов команды, а не безразличных наемных работников. Со своей стороны готовы всеми силами обеспечивать удобство, приятную атмосферу, своевременную оплату, дружелюбие и общий адекват.
Обращайтесь к Кире
@kira0mai
+79117941091